|
В мифологии монгольских народов существует вечное противостояние
и соперничество между небесными мифическими персонажами и
земными, это обусловлено тем, что история монгольских народов
изобилует военными столкновениями. Начиная с III в. до н.э.
(эпоха хунну) монгольские кочевники Центральной Азии существовали
в условиях военно-монархических государств. Условия жизни
в Великой Степи приучили, наших предков к постоянной борьбе
то со степными хищниками, то со степными разбойниками, поэтому
в процессе естественного отбора выживали лишь те люди, которые
умели и даже любили воевать, которые не мыслили себе жизни
без борьбы. Сам процесс борьбы доставлял нашим предкам эстетическое
удовольствие, чему мы находим подтверждение в эпосе "Джангар",
где ни один сюжет не обходится без военного столкновения с
врагом. Если бы герои эпоса без борьбы заключили бы мир с
врагом, то это бы не доставило художественного наслаждения
слушателям, ведь вся образная система нашего эпоса подчинена
эстетике борьбы (красота в борьбе).
Воинственная психология монголов нашла выражение в мифологии.
Если ничто не дается без борьбы, значит борьба - основное
средство существования. Этот внутренне драматичный взгляд
на мир воплотился в мифических, образах птицы Хан-hәрд (орел)
и змея Аврh Moha.
Хан-hәрд - это царь птиц. Пернатые обычно летают в небе,
поэтому в сознании человека они ассоциировались с небом, со
светлым началом (ведь небо и солнце - это источники природного
света). Аврh Moha - змеи, ползающий по земле и напоминающий
человеку тяжелое земное бремя.
Образ Xaн-hәpд, как считают - ученные, связан с индийской
мифологией, где он был возничим в колеснице Солнца. Когда
Хан-hәрд родился, боги, ослепленные сиянием, исходящим от
его тела, приняли его за Агни (огонь) и восславили его как
олицетворение солнца. Изображался Хар-hәрд существом с человеческим
туловищем и орлиной головой, крыльями, когтями и клювом, в
чем проявилось стремление людей отождествить себя с небесными
существами, с птицами. Хан-hәрд не лишен гордыни и честолюбия:
когда он встретился в небе с богом Вишну, то на предложение
получить награду от него чванливая птица высказывает желание
быть выше Вишну. Тогда Вишну помещает изображение царя птиц
на своем знамени, но в ответ просит Хан-hәрд быть его ездовой
птицей (в качестве компромисса). Хан-hәрд также был, как и
все небесные персонажи монгольской мифологии, символом борьбы
и агрессии, поэтому известен устойчивый мифологический мотив
постоянной вражды царя птиц со змеями (символическое воспроизведение
борьбы солярия с его хтоническим противником, иными словами
говоря борьба дня и ночи).
Аврh Моhа - гигантский змей обитающий под землей на дне
моря (первоначально мирового океана), или под космическим
деревом hалбар-Зандан. По некоторым поверьям он заключен в
подземной крепости. Этот гигантский змей был олицетворением
зла (в противоположность Хан-hәрд символизировавшему доброе
начало). Аврh Моhа был похитителем людей и их скота, пока
не нашелся среди людей герой-баатур, сумевший загнать змея
в его пещеру и завалить вход в пещеру скалами Дзай-сан-толгой
и Тайхир-чулу.
Хан-hәрд мыслился очень сильной птицей, движение его крыльев
порождало бурю. Царь птиц часто превращался в человека, и
вообще испытывал симпатию к людям и часто помогал им, также
как и они ему. Известен мифологический сюжет о том, как злой
и хитрый Аврh Моhа в отсутствие царя птиц подползал к его
гнезду и пожирал птенцов Хан-hәрд. Конец этим злодеяниям положил
человек-герой, который однажды убил змея и спас птенцов. Птенцы
Хан-hәрд, зная вспыльчивый нрав своего родителя (царь птиц
к сожалению сначала действует, а потом думает), спрятали благородного
баатура в гнезде под своими телами. Вот каким образом повествуют
об этом ойрат-монголы:
"Эн hypвн күүкн:
- Эмни мана халхлҗ hаргсн,
Ачд ач кегсн
Туст тус кегсн ax,
Мана ээҗ уурта юмн,- гиид,
Алтн уур доран дардҗ оркад.
Бултулад суув.
Хан hәрд күрч ирв,
Her бийдән тавн зун
Буhин махн ачгсн ирв.
Heг бийдән тавн зун
Буhин махн ачгсн ирв.
- Эн моhаhитн кен алв,
О кесер эмд бәәвт?
- Ээж, чи идәд оркхч;
Эмд бидн заадҗ өгхм биш бидн!
- Ачд ач кегсн,
Туст тус кегсн көвүг
Би юн гид идхв?
hурвн күүкн hарhад өгв.
Хан-hярд көвүнд келв:
- Җилин hурвн күүкн hарhдг биләв,
Тер күүкд мини
Җил болhн эн Moha иддг билә,
Көвүн, деед орнд
Нег Хан-hәрд эгч мини бәәдг - гиж йов,
Дорд орнд
Би нег баатр дү бәәдг, - гиҗ,
Сандҗ йовсв - гид салад одв.
Вообще же, в философском плане Хан-hәрд символизирует не
только Добро, Свет, но и Вечность, Жизнь, тогда как Аврh Moha
обозначает этическую категория Зла, эстетическую категорию
Тьмы (как антиномию Света), онтологическую категорию Времени
(антиномию Вечности) и Старения, Смерти (в противоположность
Молодости и Жизни). Ведь мы и сейчас имеем возможность наблюдать
-эту захватывающую мистерию космической борьбы между - Добром
и Злом, Вечностью и Временем, Светом и Тьмой, Жизнью и Смертью.
И человек выбирает в этой схватке сторону Света, Вечности,
Добра и Жизни. Змея как символ времени известна также у многих
других народов, временной круг изображался в виде змеи кусающей
свой хвост. Все мы люди подвержены влиянию Времени, и в то
же время мы родом из Вечности. Мы, люди, находимся на переднем
крае борьбы между этими двумя противоположными началами, каждый
человек - это перекресток между Вечностью и Временем. Время,
подобно злому змей, пожирает телесную оболочку человека (процесс
старения), но бессильно над духовным ядром человеческой личности,
т.к. оно происходит из светлой Вечности, оно находится в другом
измерении бытия и не подвержено пространственно-временным
свойствам (развитие, старение, уничтожимость).
Дух человека не слышим, не видим и не осязаем, потому что
он вне пространства и времени, и только тело наше служит символом
и знаком Бессмертного Духа. Тело человека не принадлежит себе,
оно живет и движется энергиями, источаемыми Бессмертным Духом,
поэтому мудрецы всех времен и народов стремились понять то,
что трепещет за телесными одеждами, то, что недоступно зрению
и слуху, но проявляется в зримом и слышимом Знаке, Символе,
телесном облике.
"Милый друг, иль ты не видишь,
Что все видимое нами -
Только отблеск, только тени
От незримого очами?
Милый друг, или ты не слышишь,
Что житейский шум трескучий -
Только отклик искаженный
Торжествующих созвучий?
Милый друг, иль ты не чуешь,
Что одно на целом свете -
Только то, что сердце к сердцу,
Говорит в немом привете?"
Санал МИНАЕВ
-
|
